Автор Ольга Малышкина
НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БРЫСЯ В ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ
(историко-фантастический роман для любознательных детей и взрослых)
Часть 7. Брысь, или Тайны Царского Села
Предисловие, которое знакомит с главными героями
Брысь – кот с богатой биографией. Он и жизни уличной хлебнул, и в прошлое случайно попал, где умудрился поджечь Зимний дворец и стать Личным Котом Наследника российского престола, будущего императора Александра Второго, и от покушений народовольцев своего хозяина и друга спасти пытался, и в казематах Петропавловской крепости побывал, и «поработал» эрмиком -мышеловом в Эрмитаже, где получил от сотрудниц музея элегантную кличку Ван-Дейк. Искатель приключений даже отыскал место, где скрывается таинственно исчезнувшая в годы Второй мировой войны Янтарная комната!
Савельич – пожилой кот – философ и эрудит из Летнего сада, друг и наставник Брыся.
Рыжий – кот-дворцовый мышелов, приятель Брыся из девятнадцатого века, волею счастливой судьбы очутившийся в нашем времени.
Мартин – пёс крупных размеров неизвестной породы, питомец мальчика Саши, второклассника из города Пушкина (бывшего Царского Села). Помогал Брысю в поисках Янтарной комнаты.
Сашина семья взяла к себе не только Брыся, но и его приятелей: Рыжего и Савельича.
Пафнутий – белый крыс, питомец одноклассника и друга Саши – юного химика и изобретателя эликсира перемещений Вовы Менделеева. Эликсир забросил Пафнутия в суровый 1918-ый, где он подружился с прапрапра… своего малолетнего хозяина, детдомовским мальчиком Колей, и помогал ему в поисках отца. Во время своих похождений Пафнутий обнаружил клад в подвале одного из особняков Царского Села...
Глава первая, в которой Пафнутия водят за нос
Брысь был бы не Брысь (он, конечно, возразит, что и так не Брысь, а Ван Дейк), если бы не намотал на свои длинные кошачьи усы историю с кладом, обнаруженным Пафнутием осенью 1918 года в подвале одного из особняков. Помнится, подруга белого крысюка Клара даже сообщила интересные подробности о деревянном дворце, по которым не составит труда отыскать нужное здание. Наверняка такой красивый дом числится среди выдающихся достопримечательностей бывшего Царского Села, а ныне города Пушкина.
Оставалось решить маленькую проблему… Даже не проблему, а так, проблемку, о которой опытный искатель приключений постеснялся бы упомянуть сам, а потому придётся сделать это за него: запамятовал Брысь, кому принадлежало великолепное строение, пробудившее поэтические чувства в «младшем научном сотруднике», отправленном юным химиком Вовой Менделеевым в путешествие во времени. А спрашивать было как-то неловко – пришлось бы сознаваться, что не может разобрать собственные каракули, красиво названные им стенографией, а значит, Пафнутий напрасно ждёт рукопись о своих необычайных похождениях.
Чтобы отвлечь белого крысюка от бесплодных надежд, а заодно воспользоваться его свидетельскими показаниями относительно искомого места, предприимчивый кладоискатель решил взять Пафнутия с собой в экспедицию. Благо, весенняя капель радостно вещала о победном наступлении тепла. Ну, не совсем тепла, но положительных температур, по мнению Брыся, вполне достаточных для похода за сокровищами.
Главное, мешок найти побольше. Пакеты для мусора не годились – слишком непрочные (Мартин проверял), как и те, в которых мама Лина приносила домой продукты, - тронешь когтем, чтобы удостовериться, не забыла ли она купить куриное филе, тут же дырка получается. Собачьи зубы, конечно, не такие острые (а куда деваться, без помощи Мартина не обойтись! Не волочить же драгоценности по асфальту?!), но всё же лучше выбрать тару покрепче. Может, позаимствовать у Сашиных родителей чемодан, что на антресолях без дела пылится? Или у бабушки Александры Сергеевны сумку на колёсиках умыкнуть? Он бы попросил, но ведь не поймёт!
В общем, голова у любителя кладов набилась вопросами под самую макушку. Посвящать приятелей в свои далеко идущие (в прямом смысле слова!) планы Брысь не собирался. Осторожный Савельич начнёт отговаривать и приводить убийственные аргументы, вроде опасностей, подстерегающих «бесхозных» котов на каждом шагу. (Будто он на себе не испытал! Небось тоже на улице пожил и знает, почём фунт лиха! Интересно только, почему «лихо» фунтами измеряется, а не километрами, например, которые приходилось пробегать, чтобы добыть пропитание?) А Рыжему так понравилось быть домашним, что было бы нечестно испытывать его верность дружбе только потому, что Брысю вздумалось заняться поиском спрятанных сто лет назад сокровищ!
Втроём справятся: он (так как всё придумал), крысюк (так как должен показать, куда идти) и Мартин (чтобы тяжести тащить)!
***
— Принёс? – возликовал Пафнутий, когда одним прекрасным апрельским утром в форточке кухни возникла серо-белая кошачья физиономия.
— Что принёс? – не сразу сообразил Брысь. – А, рукопись? Нет, не дописал ещё, у нас дома бумага закончилась! – соврал он, не моргнув янтарно-жёлтым глазом.
Пафнутий опечалился – ему не терпелось полюбоваться на повесть, для которой он уже и название придумал: «Приключения Пафнутия, м.н.с.». И место на книжной полке облюбовал – между стопками журналов «Юный химик» и «Знание – сила». Однако хитрый кот всё тянул себя за хвост и придумывал бесконечные отговорки. Опять, наверное, заявился, чтобы «перемещатель» клянчить. Вовка, разумеется, опыты продолжал, но на своём «младшем научном сотруднике» больше не испытывал – боялся, что тот снова исчезнет. Поэтому бутылочки из-под валерьянки, заполненные жидкостями разной консистенции, копились в обувной коробке, что стояла под кроватью малолетнего изобретателя, и никто не ведал, какими свойствами они обладают.
— Эликсира не дам! – решительно заявил обиженный крысюк.
— Да я не за ним! – отмахнулся Брысь, и Пафнутий от удивления широко раскрыл рот, так что стала видна не только верхняя, но и нижняя пара зубов, покрытых прочной жёлтой эмалью.
— Теряюсь в догадках! – растерянно пробормотал он и, обернув вокруг себя длинный лысый хвост, поудобнее расположился на кухонном столе, чтобы послушать гостя.
Предложение, которое сделал серо-белый питомец Вовкиного приятеля, настолько ошеломило грызуна, что его рубиновые глаза-бусины чуть не выкатились из глазниц.
— Ты хочешь взять меня в компаньоны?! – пискнул Пафнутий (голосок-то у него тонкий!).
Он так обрадовался оказанной ему чести, что не стал докапываться до истинных причин кошачьего дружелюбия и неслыханной щедрости. (Как «экономист», он тут же подсчитал, что обещанные Брысем десять процентов от той кучи драгоценностей, что дожидалась в потайной нише, это огро-о-о-мная сумма, которой хватит не только на новый спортивный тренажёр, но и на исполнение давней мечты Вовкиной мамы – круиз с семьёй по Средиземному морю! Пафнутий уже видел себя на палубе в тельняшке и тёмных очках. Да, ещё в бандане, чтобы голову не напекло! И крем солнцезащитный не забыть захватить, а то потемнеет шёрстка от настырного ультрафиолета!)
Заручившись согласием белобрысого грызуна, искатель приключений вылакал из мисочки молоко, любезно предложенное Пафнутием, и откланялся …
Глава вторая, в которой Брысь ищет решение проблем
Если кто-нибудь подумал, что Брысь пожадничал, выделив Пафнутию всего десять процентов от клада, то он неправ. На самом деле кот ожидал долгих препирательств, как в кинофильмах при делёжке сокровищ, и собирался в процессе торгов довести долю грызуна до одной трети. Но переговоры закончились, едва начавшись, так что Брысь даже усомнился, действительно ли «младший научный сотрудник» Вовкиной химической лаборатории имеет второе экономическое образование, которым неоднократно хвастался.
Как бы то ни было, к проблеме «в чём тащить» добавилась – «куда девать» такую кучу драгоценностей. Ведь в характере Брыся напрочь отсутствовало стяжательство, а в поисках клада его привлекал только сам процесс, волнующий и непредсказуемый.
Всю обратную дорогу до окна своей квартиры, то есть пару секунд, которые понадобились для двух точных прыжков с подоконника на подоконник, неугомонный авантюрист и путешественник по историческим эпохам потратил на решение внезапно возникшей задачи. И когда влезал в форточку, он уже точно знал ответ: большую часть доли (или меньшую, в зависимости от того, какая сумма потребуется) отдаст Сашиным родителям, чтобы выплатили ипотеку и вздохнули с облегчением (так мама Лина выражалась), а оставшееся подарит Эрмитажу в лице знакомого охранника Петровича на содержание дворцовых мышеловов или приобретение новых музейных экспонатов.
Хорошо бы хватило на то и на другое, но Брысь был реалистом и не ждал, что «пещера Алладина» окажется такой уж внушительной. Ведь Пафнутий оценивал количество сокровищ с высоты роста, в три раза меньше кошачьего, к тому же в темноте!
На что потратит свалившееся на него богатство Мартин, догадаться нетрудно. Наверняка на ерунду какую-нибудь типа латексной утки. (Старая не выдержала ежедневных истязаний в собачьих челюстях и «сломалась» – перестала пищать. Правда, вся семья этому событию обрадовалась, но пёс закручинился и с таким унылым видом таскал по комнатам умолкшую любимую игрушку, что даже Савельич его жалел, хотя философу утиный писк мешал больше всех – для придумывания умных мыслей и чтения книг требовались тишина и покой.)
Чтобы неуёмная радость Мартина от предвкушения покупки не выдала компаньонов с кончиками разномастных хвостов, Брысь решил ничего ему заранее не рассказывать. Во всяком случае до тех пор, пока не найдётся подходящая для переноски кладов тара.
Как ни странно, но судьба опять благоволила серо-белому авантюристу, словно ей самой было любопытно, куда занесёт путешественника на этот раз. А возможно, фортуна уже знала о грядущих событиях и в нетерпении подгоняла их непосредственных участников. В том числе Сашину маму, которой она «напомнила», что пора менять постельное белье на чистенькое отглаженное и вкусно пахнущее лавандовым кондиционером. Чем Лина и занялась, перед тем как уложить сынишку в кровать.
Брысь лежал на собачьей подстилке и флегматично наблюдал за неоднократно виденным действом, пока в руках у мамы Лины не оказалась наволочка. И тут его изобретательный мозг пронзило: «Вот же он, мешок для сокровищ!» Дальнейшие перемещения постельной принадлежности тайной не являлись и заканчивались в корзине для грязного белья, которая стояла в левом углу ванной комнаты. Оставалось только изъять её в нужный момент, что для рослого Мартина не представляло никаких трудностей.
Ободрённый счастливым решением последней проблемы, отделявшей от вожделенного сундука с драгоценностями, и разглядев в этом верный знак удачи, искатель приключений притворился спящим, чтобы проницательный Савельич не заметил азартного блеска в жёлтых глазах и не принялся выпытывать причины подозрительного воодушевления…
На чёрном небосклоне зажглась новая звёздочка. Она мерцала необычным рубиновым светом и манила длинным лучиком, похожим… на лысый хвост Пафнутия. Брысь пригляделся. Так и есть, белобрысый грызун опередил своих компаньонов и первым добрался до блестящих украшений. Раздосадованный кот с присущей его соплеменникам молниеносной реакцией вцепился в длинную ускользающую часть туловища «младшего научного сотрудника» и взмыл над городом.
Теперь все звёзды оказались внизу, хотя после недолгих размышлений Брысь сообразил, что просто видит огни в многочисленных окнах. Особенно ярко светился деревянный дворец, крыша которого была утыкана островерхими башенками и печными трубами. Хитрый крысюк изловчился и острыми жёлтыми зубами цапнул преследователя, своего бывшего летописца, за испачканную зелёнкой лапу. Не ожидавший такой подлости от интеллигентного на вид помощника юного химика, Брысь разжал когти. В ушах засвистело, а один из дымоходов, самый большой, стал вдруг стремительно приближаться, норовя захватить падающего с небес кота в чумазое от сажи круглое нутро.
— А-а-а-! – завопил путешественник во времени, испугавшись, что может опять переместиться в какую-нибудь неизвестную историческую эпоху и оставить: вредного грызуна наедине с кладом, эрмиков – без финансовой поддержки, а музей – без новых экспонатов.
— И меня – без говорящей утки! – прозвучал напоследок грустный голос Мартина…
Глава третья. Фотография
Огорчение было так велико, что Брысь… проснулся. Из всего сна правдой оказалось только ночное небо в просвете штор да пёс, тоскливо жующий красную латексную утку в тайной надежде, что она подаст писклявый голосок. Саша спал, уткнувшись румяной щекой в подушку, а Рыжий и Савельич расположились на ковре и листали очередной фолиант о царскосельских дворцах.
Источником освещения служил уличный фонарь под окном, в который совсем недавно вкрутили энергосберегающую лампочку взамен давно перегоревшей, и он тут же затмил яркостью луну и звёзды, чьим светом привыкли обходиться востроглазые коты-книгочеи. (Да-да, Рыжего тоже обучили грамоте, хотя он всё равно больше любил слушать, чем складывать затейливые буквы в мудрёные слова.)
Искатель приключений с удовольствием представил, как вытянутся их круглые физиономии, когда они с Мартином вернутся из экспедиции с мешком-наволочкой и вывалят перед ними гору сверкающих драгоценностей…
Рыжий вдруг шумно всхлипнул и принялся тереть пушистой лапой глаза-блюдца, а на глянцевых страницах появились прозрачные кляксы. Более сдержанный философ хмурился и сокрушённо вздыхал. Сначала Брысь подумал, что друзья догадались о его намерениях и переживают, как бы с ним не приключилось беды, но взгляды их были устремлены в книгу, и заинтригованный кладоискатель подкрался ближе, чтобы посмотреть на причину расстройства бывалых путешественников во времени.
Ничего особенного он не увидел. Обычная чёрно-белая фотография чьей-то большой семьи: невысокого роста мужчина в мундире с аксельбантами, в пышных усах и небольшой бородке, рядом – приятного вида женщина с гордой осанкой и доброжелательным взглядом, вероятно, родители четырёх милых барышень и худенького юноши. На руках у девушек замерли, тоже позируя фотографу, две собаки, размерами уступающие даже котам: французская бульдожка и пёсик неизвестной породы, а к ногам мальчика жался английский спаниель с длинными кудрявыми ушами.
Судя по юбкам, прикрывающим щиколотки, и блузкам с высоким, под горлышко, воротом, а так же явно несовременной военной форме, в которой красовался отец семейства, люди эти жили давным-давно и так же давно упокоились.
Удивлённый Брысь решился потревожить искреннее горе друзей и осторожно спросил:
— Кого оплакиваете?
— Их! – Рыжий смахнул с лощёной страницы мокрые следы своей скорби.
— А кто это?
— Семья последнего российского императора Николая Второго, – мрачно ответил Савельич.
— Всех убили, не пожалели ни детей, ни собачек, – добавил пушистый эрмик сдавленным от рыданий голосом.
Брысь ошеломлённо молчал, переваривая услышанное: так вот как трагично окончилось трёхсотлетнее правление Романовых, с которыми его связывало столько воспоминаний!
— Но у кого поднялась рука, чтобы совершить такое злодеяние? – наконец вымолвил он, воскрешая в памяти покушения на Александра Второго, своего бывшего друга и хозяина, приходившегося последнему царю дедушкой.
— У большевиков! – хмуро сообщил начитанный философ. – По приказу их вождя Ленина и приговору пролетарского суда!
Брысь подумал о Пафнутии и мальчике Коле – значит, напрасно они возлагали надежды на Председателя Совета Народных комиссаров и писали ему письма – к недоброму человеку попала просьба вернуть арестованную ЧК заведующую детским домом…
— А почему эта фотография в альбоме о достопримечательностях Царского Села? – спросил он, стараясь больше не смотреть на снимок, от которого щипало в глазах и подозрительно хлюпало в носу.
— Потому что семья государя с 1905 года жила не в Петербурге, а здесь, в Царском Селе, в Александровском дворце. Тут их арестовали после первой революции в марте 1917-го, а потом увезли на Урал, в город Тобольск. Они полагали, что отправляются в ссылку, и поэтому взяли питомцев с собой, – разъяснил Савельич. – Затем их переправили в Екатеринбург и там жестоко казнили 17 июля 1918 года.
Сзади раздалось громкое сопение Мартина. Пёс выглядел ужасно несчастным. Он вдруг представил на месте маленького наследника российского престола своего обожаемого Сашу – уж он бы сумел защитить любимого хозяина! А от этих породистых малявок никакого толку! Разве что беззаветная преданность…
Оставшуюся часть ночи Брысь ворочался без сна, стараясь выкинуть из головы грустные думы о бессмысленной жестокости человеческого мира и переключиться на приятную тему предстоящих поисков сокровищ, спрятанных, кстати, владельцами особняка в том же злосчастном 1917-м, расколовшим множество судеб похлеще любой войны…
Глава четвёртая, в которой компаньоны отправляются в путь
Как только за последним домочадцем захлопнулась дверь, Пафнутий выбрался из клетки, примчался на кухню и теперь, сидя на подоконнике, в нетерпении караулил компаньона. В открытую форточку врывались уличные звуки: урчание автомобильных моторов; крики малышни, играющей на детской площадке; лай собак, обсуждающих последние бытовые новости, связанные в основном с неприятной необходимостью мыть лапы после прогулок, так как стаявший снег оставил вместо себя грязную жижу; радостно-оживлённый птичий щебет и трескотня бабушек, которые с наступлением весны снова оккупировали лавочку возле подъезда. Серо-белый возник, как всегда, неожиданно, и Пафнутий ойкнул (тоже, как всегда).
— Ну что, готов? – сразу перешёл к делу Брысь. Ещё ночью он решил, что необходимо провести разведывательные мероприятия и лишь потом привлекать к «операции» суматошного пса.
От внезапного волнения «младший научный сотрудник» не смог выдавить ни слова и только моргнул рубиновыми бусинками.
— Тогда догоняй! – бросил кот и снова скрылся в форточке.
Пафнутий вскарабкался по занавеске и выглянул во двор. Конечно, по сравнению с 1919-м, мир изменился в лучшую сторону, но всё равно за стеклом выглядел гораздо привлекательнее, чем вот так, нос к носу со свежим воздухом… Кот был уже внизу и наблюдал за робким грызуном, недовольно щуря жёлтые глазищи.
— Прыгай! – повелительно крикнул он и отодвинулся, освободив площадку для приземления.
Пафнутий хотел воспротивиться небрежно продуманному плану и объяснить, что он не белка-летяга, но побоялся рассердить «руководителя экспедиции» своей нерешительностью. А потому зажмурился и оттолкнулся всеми четырьмя лапками.
Полёт длился недолго. То есть космонавтом он себя почувствовать не успел, зато сполна ощутил вязкую мягкость той самой жижи, на которую сетовали собаки.
— Дурачок! С подоконника на подоконник нужно было прыгать! – раздался насмешливый голос бывшего летописца, хотя показная издёвка скрывала обеспокоенность за здоровье белобрысого «проводника». Впрочем, белобрысым его можно было называть теперь лишь с большой натяжкой, разве что со спины.
Пафнутия, однако, так распёрло от гордости за собственную смелость, что он с оптимизмом воспринял даже изменение окраски. «Высохнет грязь – сама отвалится!» – подумал «младший научный сотрудник» и бодро припустил к асфальтовой дорожке. Брысь потрусил следом, радуясь уверенности, с какой передвигался грызун. Около примыкающего к дому пустыря радость оборвалась вместе с асфальтовым покрытием, а крысюк уставился на «руководителя экспедиции» в ожидании дальнейших распоряжений.
— Что остановился? Веди! – нетерпеливо воскликнул искатель приключений, гоня прочь охватившие его сомнения.
— Я?! – изумился Пафнутий. – Откуда же я знаю, куда идти?!
Брысь открыл рот, чтобы возмутиться бесполезностью напарника и съязвить, что за десять процентов хорошо бы знать, но рубиновые глаза-бусины смотрели с такой надеждой и верой в могучий кошачий интеллект, что он удержался от сарказма.
— Ладно, пойдём простым логическим ходом! – вспомнилась ему фраза из фильма, который в новогодний вечер показывали по всем телевизионным каналам.
— Пойдём! – легко согласился Пафнутий, не очень представляя, куда приведёт их это направление.
— Ты говоришь, что не видел поблизости от особняка многоэтажек? – принялся рассуждать Брысь. – Но до дома медсестры Шурочки вы дошли пешком и довольно быстро?
Крысюк, затаив дыхание, следил за каждым изгибом мысли мудрого кота, волею несчастного случая доставшегося ему в компаньоны.
— Значит, какой мы делаем вывод? – озадачил Брысь помощника юного химика.
Тот старательно наморщил лоб и покопался в голове, но каких-либо умозаключений в ней не обнаружил и снова с надеждой воззрился на «руководителя экспедиции».
Не дождавшись ответа, Брысь торжественно произнёс:
— Значит, деревянный дворец расположен в старой части города! Наверняка возле парков с царскими резиденциями! А там я уже бывал! За мной!
И окрылённые догадкой кладоискатели устремились на встречу с «пещерой Алладина»…
Глава пятая. Падение
Пробежав несколько метров по тротуару, Брысь вдруг остановился с обескураженным видом. Пафнутий, который семенил позади, стараясь не сильно отставать, нагнал компаньона и озадаченно спросил:
— Что-нибудь забыли?
— Мы странная парочка, ты не находишь?
— Пожалуй! – расстроился «м.н.с.», представив, как они выглядят со стороны: большой ухоженный кот и преследующий его чумазый грызун. Такая необычная последовательность привлечёт чересчур много внимания, а сокровищ на всех не хватит!
— Что же делать? – взволновался Пафнутий (будет жаль, если охвативший его кладоискательский задор израсходуется понапрасну, не принеся никаких дивидендов: ни спортивного тренажёра, ни морского круиза!).
— Придётся добираться окольными путями! – вынес решение «руководитель экспедиции» и свернул с удобного асфальта в прошлогоднюю траву, стряхнувшую снег и вновь зеленеющую на весеннем солнышке.
Пафнутий обрадовался, что тельняшка, бандана и тёмные очки не отменяются, и поспешил за котом, исчезнувшим в зарослях.
Увлечённый поиском тропинки посуше, чтобы не слишком испачкаться, Брысь упустил момент, когда перестал слышать шорох от волочащегося по земле длинного лысого хвоста своего маленького спутника.
Сначала он подумал, что грызун отстал, не поспевая за ним на крошечных лапках, и подождал какое-то время, напрягая слух, однако младший компаньон будто испарился. Недоумевающий кладоискатель отправился в обратном направлении, вглядываясь в мягкую, пресыщенную влагой почву и выискивая отпечатки миниатюрных коготков. Однако ничего не обнаружил – так бесследно исчезали разве что мясные кусочки в пасти Мартина!
На всякий случай Брысь огляделся, но не увидел никого, кому бы Пафнутий мог приглянуться и послужить лакомством. Тем не менее сердце сжалось от нехорошего предчувствия, а совесть принялась попрекать, что втянул несмышлёныша (пусть даже он и считается в определённых кругах «тварью с интеллектом») в такое опасное предприятие, как поиск сокровищ.
Переживания за питомца Вовы Менделеева заставили чистоплотного кота приникнуть к самой земле, так что белоснежная шёрстка на упитанном животе соприкоснулась с апрельской грязью, и ещё раз исследовать каждую пядь пройденного пути.
Тщательность, с какой Брысь разглядывал все впадинки и трещинки, наконец увенчалась успехом – он обнаружил провал. Отверстие было не больше кротовьей норы, но поскольку никаких других идей, куда мог подеваться напарник, не возникло, то «руководитель экспедиции» распластался возле дыры и крикнул:
— Эй, Пафнутий, ты там?
И приложил ухо, чтобы не пропустить ответ, если таковой последует.
Из-под земли раздался слабый писк. Впрочем, это могли переговариваться обычные мыши-полёвки, населяющие «нижние этажи» пустыря. Однако нельзя было исключить, что звук исходил от «младшего научного сотрудника», а потому Брысь занялся расширением лаза.
То ли он чересчур рьяно копал, то ли слой почвы в том месте не отличался особой толщиной, но через мгновение искатель приключений сам летел вниз.
Падение длилось несколько секунд, за которые путешественник во времени успел пожалеть, что не остался сегодня дома – лежал бы на тёплой подстилке под уютным собачьим боком и слушал рассказы Савельича о семье последнего российского императора. Хотя нет, эта история чересчур грустная…
— Прости, всё произошло из-за моей невнимательности!
Брысь очнулся – оказалось, он уже достиг дна и теперь лежал на животе в холодной луже. Рядом сидел унылый Пафнутий, стыдившийся признаться, что больше всего скорбит по откладывающемуся на неопределённый срок отпуску.
Брысь планов на лето не имел, поэтому сокрушался лишь о препятствии, которое внезапно помешало походу за кладом. Через дыру проникал солнечный свет, и несостоявшийся спонсор Сашиных родителей и Эрмитажа огляделся.
Место, куда они угодили, было явно не природного происхождения, а делом рук человеческих – бетонным бункером. Верхняя плита растрескалась от воды, морозов и вездесущих корней. Брысь измерил шагами ширину. Она оказалась примерно такой же, что и в оставленной им уютной детской, то есть около трёх метров, а высотой… (искатель приключений задрал голову) – в три этажа, не дворцовых, конечно, а обычных городских. Длину помещения определить не удалось, так как дальняя его часть тонула во мраке…
http://www.proza.ru/2014/12/07/542 - здесь можно почитать полностью. Печатная книга выйдет в Издательстве Аквилегия-М в конце 2016 года
Комментарии (1)