Бывалый кот Васька не приглянулся пушистой красавице Муське. Предпочла она его же брата, вальяжного и шикарного Барсика, жившего по соседству у тёти Нюры. Неразделённую свою любовь Васька переносил мужественно и стойко, так же, как всю свою неустроенную жизнь бесхозного кота. Не вздыхал, не ныл, страдал молча, да и то урывками. Потому как некогда было: корм насущный ему никто не принесёт, самому добывать приходилось.

Больше всего любил Васька рыбу, после Муськи, конечно. Благо пруд был совсем близко, за огородами. А на пруду всегда много рыбаков. Сидят себе на берегу, с поплавка глаз не сводят, словно ничего на свете больше не существует. А, между прочим, существует ещё и недремлющий кот Васька, и улов, самими же рыбаками без присмотра оставленный. Улов, конечно, плохонький, рыбёшка чуть больше того же червячка. Но для Васьки это был самый, что ни на есть, деликатес, к тому же, свеженький! Помогали воришке высокая осока на берегу да его мягкие лапки.

А ещё можно было выследить рыбака. Где-нибудь около дома, на крылечке или в сенях улов непременно останется без присмотра, хоть на мгновение. Но и этого Ваське достаточно.

Однажды потрепал его за это Полкашка, злющий такой и сварливый. Так Васька с удочкой и сам научился справляться – делов-то! Червяка раскопаешь, когтём подденешь да на крючок. И сиди себе! Рыба сама ловится.

А как-то раз дядя Федя воблу принёс, с речки наверное. Повесил у себя на чердаке сушиться и, понятное дело, удалился. А слуховое окошко в его доме летом не закрывалось, и Ваське это было известно. Ему много чего было известно, по чердакам и прочим подсобным помещениям в деревне он был большой знаток. Так вот, той воблы ему на неделю хватило. Хорошая была вобла. Кот за ту неделю даже раздобрел. Лежал себе на чердаке да время от времени воблу с верёвки снимал. Молодец дядя Федя. Ещё бы, что ли, наловил. Эх, да от такой жизни шерсть у Васьки не хуже чем у Барсика залоснилась бы.

Что ж, кончилась вобла – Васька опять за удочку. Сидит в осоке на бережке, кепку на уши натянул, что в чьём-то огороде с пугала снял, рыбку удит. А тут дядя Федя пришёл и рядышком удочку забросил.

– Ты, чай, нездешний будешь? – спрашивает, уставившись на поплавок.

– Да, погостить приехал, – нашёлся Васька, а у самого сердце ёкнуло. Знает котик, чью рыбку съел.

– Да-а, в наших краях хорошо отдыхается, – продолжает дядя Федя беседу, а сам и не глядит, с кем разговаривает. – Ты не знаешь, с каким счётом вчера наши сыграли? Я что-то рано заснул после покоса, прям у телека.

– Два - ноль, – отвечает Васька. «Го-ол» в телевизоре каждый раз так громко кричали, громче даже, чем дядя Федя храпел. Васька на чердаке от этих криков аж подпрыгивал. И как только дядя Федя спал в таком шуме?

– Ты к тёте Нюре или к Семёну приехал? – интересуется дядя Федя, не сводя глаз с поплавка.

– К тёте Нюре.

– У тёти Нюры соскучишься. Заходи, друг, ко мне, футбол посмотрим, за наших поболеем. Вместе интересней. Воблы я насушил. Знаешь, какая у меня вобла? Во! Сам в речке наловил.

Васька чуть было не ляпнул в ответ: «Знаю, знаю. Хорошая вобла, только ты её пересолил малость», – но вовремя сдержался.

В общем, Васька за словом в карман не лез, но всё как-то неспокойно в обществе-то. И решил он порыбачить в полночь, когда на пруду ни души.

В ту ночь лунища выплыла из-за леса, что жёлтый глаз красавицы Муськи, только огромная. И каждая травинка на берегу словно засветилась, а над водой туман засеребрился. Вдруг слышит Васька, кто-то говорит:

– Рыбка моя, где ты? Уж не утонула ли?

Раздался всплеск.

– Здесь я, – отвечает томный голосок.

– На вот тебе червячка, покушай, моя золотая.

И тут Васька узнал голос брата своего Барсика.

– А что тебе завтра принести? – спрашивает братец.

– Да от мотылька бы голубенького не отказалась, – жеманно промолвила рыбка.

– Дай мне тебя поцеловать, рыбонька.

– Нет, нет! Ты поцарапаешь меня своими когтями!

– Да что ты, рыбонька, я к тебе и не прикоснусь, – униженно лепетал Барсик. – Ты выпрыгни из водички, а я свои губки подставлю.

Туман немного поредел, и Васька увидел толстую фигуру братца с глупо выпяченными губами.

– Вот принесёшь голубого мотылька, тогда и поговорим, – рыбка вильнула хвостиком и, обрызгав Барсика, скрылась в подводном царстве. Васька, наконец, закрыл свой разинутый от удивления рот и окликнул брата:

– Эгей, брат мой Барсик! Как это понимать? Свидание при луне или откорм одомашненной рыбки?

Барсик вздрогнул и смутился, потоптался, а потом вдруг спросил с жаром:

– Ты её видел? Правда, красавица?

– Тьфу ты, влип! По уши влип! – воскликнул Васька с досадой и зло сплюнул. – А она перед тобой хвостом виляет. Хошь, братан, я на крючок её поймаю и к твоим ногам брошу. Будет знать, как привередничать.

– Да что ты, что ты, Васечка! Не губи, родненький! Я тебя каждый день из своей миски кормить буду. Только не тронь её! – Барсик заломил пухлые лапки у пушистой грудки.

– Успокойся, брат. Не трону, коли просишь. Чего, в самом деле, испугался-то? Ты ж её накормил. С чего б ей на крючок бросаться? А если попадётся, отпущу. Ради тебя отпущу. А как ты с ней познакомился-то?

– Да мой хозяин её выловил и мне подарил. Я, как увидел, какая она раскрасавица, сразу влюбился и отпустил. А сердце моё к ней так и рвётся.

– И так каждую ночь к ней на свидание ходишь?

– Так каждую ночь, – вздохнул Барсик.

– Да, братец, любовь – штука сложная, – вздохнул и Васька с пониманием. А Муську ты, стало быть, забыл?

– Совсем забыл, брат Вася. Ты не знаешь, где голубого мотылька поймать можно?

– Не интересовался я мотыльками, брат Барсик. Но коли увижу, поймаю для тебя.

– Спасибо, брат Вася. Ну, я пошел на мотыльковую охоту.

– Успеха тебе, Барсютка!

Всю ночь просидел Васька, не поймав ни рыбки, и размышлял о странностях любви. Вот ведь очаровал Муську сладкоголосый Барсик с первой своей серенады, так что Васькины бродяжьи песни она и слушать не желала. А Барсик-то променял её на холодную красавицу из подводного царства. Вот чудеса-то! Это с ним, небось, от однообразной, беззаботной жизни случилось. Ведь каждый день ему полную миску еды подадут, да не по одному разу. А еще по спинке погладят да за ушком почешут. Тьфу, тоска какая! Никаких тебе приключений в жизни. Вот и мучается теперь, мотыльков ловит. Васька представил, как его неуклюжий братик забавно прыгает, пытаясь поймать голубого мотылька, и заулыбался. «А Муська-то, поди, скучает. Надо бы её проведать», – осенило его, и улыбка ещё шире расплылась на усатой Васькиной мордочке.

Под утро пошел клёв. Васька еле успевал удочку забрасывать. Чуть выглянуло солнце из-за елей, он нанизал свой улов на ивовый прутик и, держа перед собой, словно букет, отправился к дому недоступной красавицы Муськи. На этот раз, уж он точно знал, – не напрасно.