– Нет, всё же я люблю зиму! – мечтательно произнёс Ник. – Пробежаться по снежку, поваляться в сугробе!

– Бр-р- р, – поёжилась Сима. – Холодно зимой…

– Ф-р-р, – отреагировал и Сёма. – Пустяковые занятия!

–  Снег так бодрит! Так и хочется попрыгать и поскакать! Свежо, бело! Зарыться в снег! Это чудо!

–  А потом? Снег потом превращается в воду! Что  может быть хуже холодной воды! – Сима потянулась и  повела плечами, как будто их уже кто-то намочил.

– Снег падает с неба… Это же так поэтично… –  не унимался Ник. 

   Сёма возмутился:

– Поэтично! Зато ничего не видно в трёх шагах. Совершенно невозможно перемещаться! И налипает этот снег именно туда, куда не надо. Я, например,  в снегопад и носа на улицу не показываю!

– Да ты и в тёплую погоду дома сидишь, пока тебя насильно не выпихнут! – усмехнулась Сима.

    Сёма не удостоил её ответом. Только укоризненно вздохнул, и отвернулся от окна.

    Сима и Ник продолжали смотреть за окошко.

    Был поздний вечер. Падал тихий снег.

    Светились окошки соседних домов. В них видны были наряженные ёлки, поблескивали новогодние гирлянды. Свет редких фонарей придавал пейзажу что-то нереальное, сказочное.

    Ник снова первым нарушил молчание:

– Я и праздник люблю, Новый год.

– Что, любишь, когда лампочки цветные горят? Или когда петарды гремят? – Сёма снова повернулся к окну.

     Он не мог упустить момента, чтобы поддеть приятеля.

– Это примитивно! Примитивно и противно!

– Петарды я не люблю, это да, – беззлобно отозвался Ник. – А лампочки… почему бы и нет… И вообще… Я, например, люблю, когда варят холодец. На  праздник столько вкусной еды! А какая колбаса!

– Конечно, ты только о желудке своём и можешь думать! – кипятился Сёма. – А я – против! Против! Наготовят кучу всего, а потом так и норовят тебе сунуть! Даже то, что ты в принципе не переносишь! Безобразие, а не праздник! Зачем эти ёлки наряжать, когда другие деревья гораздо красивее и практичнее!  Особенно летом! Пальмы, например! Сима, скажи ему!

   Сима повернулась в сторону говорящего и остановила на нём взгляд своих  блестящих глаз.

– А? Насчёт еды? Я, собственно, на диете… Но я, конечно, не прочь… рыбки кусочек… заливной… А ёлки… что ёлки, что пальмы… в хороводе я не скачу, и кокосов не ем…

   Снова наступила тишина.

   За окошком падал тихий снег.

   Нет, конечно, кое-какие звуки в комнате слышались.

   Далёкие крики «Ура!», смех, песни.

– Пора спать, – сказала Сима. – Что-то я уже дремлю.

– Попробуй тут усни, когда так светло за окошком! – проворчал Сёма.

– Да, грустно оставаться одним в Новый год, – вздохнул Ник, с трудом отрываясь от окна.

   Новогодняя Ночь приближалась к концу. Звуки праздника стали чуть тише.

   Но было ещё слишком рано для того, чтоб хозяева вернулись из гостей.

   В клетке  ворочался попугай Сёма, сетуя на то, что, что некому накрыть клетку на ночь.  Сёме снились пальмы и жаркое южное солнце.

   На кресле, изящно откинув хвост, спала пушистая кошка Сима, видя во сне множество пакетиков с диетическим «Вискасом»…  

   На подстилке у двери посапывал спаниель Ник. Его сны носили отрывочный характер. Сначала он гонял по снегу, то отбегая, то снова приближаясь к доброму хозяину. Потом он смаковал ещё теплую сахарную косточку, вынутую из крепкого бульона, приготовленного на холодец. Правда, изредка  вздрагивал, поджимая хвост, от внезапного хлопка петарды…